Записки Оливера Гаскойна лейтенанта приватирского корабля эскадры Альваро де Торпедо

Вот уже два года прошло с тех пор, как я первый раз вышел в море. Кто бы мог подумать, что сын первого лорда адмиралтейства может бросить карьеру юриста ради водной глади и плеска соленых волн. Кто бы мог узнать в этом лихого вида молодом человеке мальчика, переживавшего за плохие оценки в йоркширской школе. Уже 2 года я плаваю на этом фрегате и капитан обещал рекомендовать меня для производства в лейтенанты дону Альваро де Торпедо (командиру нашей эскадры). Обычно в лейтенанты производят после 6 лет безупречной службы, но в недавнем нападении на испанский галеон я удачно выстрелил из фальконета и спас капитана от целой дюжины этих католиков ...

04.10.1723 г. Вест-Индия, Карибский бассейн.  

Наша эскадра под английским флагом идет мимо незнакомого архипелага. Я еще никогда не был в этой части света, но штурман говорит, что здесь часто пропадают корабли. Хотя какое нам дело до мертвецов, ведь впереди нас ждет то, что так долго ждал наш адмирал. Офицеры поговаривают, что в последние дни Альваро часто ходит по квартердеку и шепчет: «американцы, надо было заказать корабли у американцев».
Сегодня у меня хорошее настроение, потому что капитан отправил меня на флагман эскадры для производства в офицеры. Говорят, что адмирал видел меня в бою и однажды даже сказал: «ма*** твою за **** в бушприт, как он ловко проткнул голландца». Под напутствия офицеров я сел в ялик и неторопливо поворачивая весла матросы понесли меня к флагману, стоявшему на якоре в полумиле от нас. Форма младшего лейтенанта с одним эполетом аккуратно лежала в моем сундуке.

— Подите сюда, молодой джентльмен, — сказал адмирал суровым тоном. — Видите вы этот корабль, в милях двух от берега? Вы думаете, что самое страшное в море, это морской дьявол или ваш отец, от которого вы сбежали? А теперь запомните, что я вам скажу: вы теперь мой офицер, деритесь с негодяями, если уж драться необходимо, деритесь с порядочными людьми, если я вам прикажу. Тот корабль вдалеке может быть от кого угодно и поднимать флаг любой известной вам страны, но я приказываю вам готовиться к бою. Теперь идите и передайте капитану Аткинсу, что ваш корабль должен встать за мной в кильватер до обеда.

— Это линейные корабли, капитан Аткинс, я уверен в этом, — сказал мистер Поуп, второй лейтенант, взобравшись на топ-мачту.

— Они снялись с якорей и пошли в крутой фордевинд, Сэр, прямо на нас! — крикнул второй лейтенант с верхушки мачты.

Только на закате наша эскадра приблизилась к незнакомцам на расстояние двух кабельтовых; был подан сигнал, но остался без ответа, потому что в тумане нельзя было разглядеть цвета, или потому, что сигнал был неизвестен незнакомцам. Они выкинули английский флаг, но это еще ничего не доказывало. А перед наступлением темноты корабли незнакомой эскадры поравнялись с нами борт в борт.

— Чей корабль? донеслось с судна, дрейфовавшего напротив нас
— Корабль британской приватирской эскадры дона Альваро де Торпедо, — отвечал капитан Аткинс, стоявший на мостике. — А кто окликает?
В ответ на эти слова корабли незнакомой эскадры почти разом выбросили флаг Российской империи и дали по нам залп, наделавший немало вреда в корпусах и рангоуте наших кораблей. Однако нападение не смутило матросов; трудно сказать, что было сильнее — негодование на то, что враг оказался первым или радость, что наконец дорвались до долгожданного боя. Во всяком случае команда отвечала на залп троекратным ура и «russkie, Kuda vi vechno lezete», заглушившим стоны раненых.
— Готовить пушки и в линию за мной, — просигналили с флагмана. Сейчас кто-то огребет, ребята, цельтесь хорошенько – Крикнул капитан!
Линия наших кораблей повернулась и начала посылать залпы в русских. После первых выстрелов у нас было много раненых среди канониров и чугунные ядра часто пролетали мимо неприятеля, задевая его лишь мимоходом. Мы обменивались убийственными залпами на расстоянии, медленно подвигаясь к берегу, находившемуся не далее пяти миль. Островные аборигены собрались на звуки канонады и следили за огнями выстрелов, прислушиваясь к грохоту, будившему эхо в горах. В течение получаса пальба с обеих сторон продолжалась с неослабевающей силой; нам удалось вывести из строя русский флагман, который, лишившись практически всей обшивки, стал похож на развалившуюся баржу, которые часто дрейфуют по Темзе. Однако, вражеский адмирал успел перейти на другой русский корабль и его эскадра стала быстро уходить, пытаясь вывести из боя наиболее пострадавшие суда и одновременно выиграть ветер.

Немедленно с флагманского корабля был подан приказ «в преследование». К моему удивлению дон Альваро, несмотря на то, что флагман, на котором он находился был сильно поврежден, встал во главе линии и возглавил преследование. Офицеры рассказывали потом, что во время боя чугунное ядро пролетело в дюйме от адмирала, убив 6 офицеров из свиты и покалечив каппелана Джефри. «Хорошо стреляют схизматики» - только и сказал Альваро, смахивая останки божьего слуги с эполет.
Луна поднялась над грядой облаков и осветила водную гладь, давая возможность целить вернее. Мы пытались догнать противника, который, проворно маневрируя, уходил от обстрела как бы издеваясь над нами. Рассвирипев наш капитан приказал выкинуть кормовые и носовые пушки за борт. Примеру нашего капитана тут же последовали все суда линии и эскадра прибавила 2 узла хода. Через 2 часа преследования русский адмирал неожиданно обнаружил, что его корабли стали получать залпы в кормовую часть и с каждым часом они становятся все разрушительнее. «Chyort pobyeri, proklyatie imperialisti» - доносилось со стороны русских судов.
Внезапно линия вражеских кораблей начала сбавлять ход. Взобравшись на фок-мачту я увидел, что русские матросы убирают брамсели и поворачивают корабли на шпрингах бортами к нам. Немедленно с флагмана был получен приказ «к бою» и капитан Аткинс поручил половине команды заняться исправлением повреждений, а другой привести в готовность бортовые орудия.
— Подозреваю, что нам придется сейчас повозиться, — сказал капитан Аткинс, и не ошибся, так как русские корабли тотчас дали оглушительный залп; и прежде чем мы им ответили, начали движение в надежде окружить голову нашей колонны.
Казалось, что русские удачно выбрали момент для залпа и начала движения. Я посмотрел в глаза мичману на шканцах – он думал то же, что и я: почему адмирал позволил русским так себя облапошить, ведь их маневр так легко было угадать. Повернув голову я увидел, что капитан смотрит на меня с плохо скрываемой иронией. Он все понял… он прочел мои мысли…. но почему он улыбается…ведь русские….ведь они…

Но адмирал не дал мне времени подумать; внезапно, с флагманского линкора был передан неизвестный мне доселе приказ. Наш капитан молниеносно оттолкнул рулевого от штурвала и закрутил руль на себя. Огонь с правого борта, неужели вы хотите жить вечно морские крысы, ОГОНЬ!! - заорал капитан. И только тут я увидел, что наш и соседний корабли одновременно повернулись бортами так, что против одного русского корабля пришлось 2 наших, которые одновременно дали полные залпы по врагу. Оглохнув от ужасающего двойного залпа я обхватил голову руками и некоторое время смотрел в небо, облокотившись на обломок мачты. Придя в себя я увидел, что другие корабли нашей эскадры провернули тоже самое и 2 линкора русских, попав под двойной залп, затонули в считанные минуты. Оставшиеся их корабли были настолько повреждены, что на 3 залпа отвечали только одним и через полчаса начали тонуть, увлекаемые водоворотами на дно морское...

07.10.1723 г. Склянки пробили двенадцать

Целые сутки понадобилось на то, чтобы исправить главные повреждения кораблей эскадры, разместить раненых и очистить корабли от трупов и разбитого такелажа. Только к вечеру следующего дня эскадра смогла тронуться в путь, ведя за собой на буксире флагман — так как он больше всех пострадал в бою. В этом кровопролитном столкновении флагман потерял более 150 человек убитыми и ранеными.

Потери нашего корабля не были так велики, но все-таки значительны: шестьдесят пять матросов и офицеров. В числе убитых были штурман мистер Джонс, третий лей тенант мистер Бриггс и трое мичманов. Старший лейтенант получил тяжелую рану в самом конце битвы. Я получил легкую рану от упавшей реи, заставившую некоторое время носить руку на перевязке.
Дон Альваро, раненый в шею, призывал к себе в каюту флагманского корабля всех офицеров эскадры и по очереди разговаривал с каждым:
— Вы ведь кажется ранены лейтенант? — заметил Альваро.
— Меня задело реей, Сэр, — ответил я. — И пользы от меня было немного.
— А ваш приятель мичман Глейси, как его дела?
— Не слишком плохи, Сэр, — он требует стакан грога.
— А Гоукинс?
Я покачал головой.
— Оливер, вы мне помогли в этот день, ведь мне всего лишь прострелили шею и я в каюте, а не на дне в компании акул. Вы отличный офицер.
— Сэр, вы спасли наши жизни и обрели великую славу, русский адмирал сражался как черт морской, но мы здесь, а он вернулся обратно к дьяволу. Сэр, я готов на любой бой, с кем угодно, прикажите в кого стрелять.
Адмирал дон Альваро де Торпедо посмотрел на меня и сказал: Лейтенант, поднимитесь на марс, не видите вы корабль, в милях двух от берега…